МАРТ. СНЕГОПАД

Видно, время застыть - словно рукопись, память листая, -
И припомнить "грядущее", что уже прожили мы.
В небесах снегопад, в небесах - белоперая стая,
Голубиная почта пока не сраженной зимы.
Из далеких глубин поднимается сладкой волною
Голубиное эхо - мечты, ожидания, сны…
Сердце плачет и ноет, безудержно плачет и ноет:
Видно, тронулся лед в нем с нежданным приходом весны.
Что сбылось-не сбылось, для чего и названия нету,
Обнимает меня, и сквозит через сомкнутость вежд.
Влажный, серый поток ветровой развевает по свету
Пепел грез дневниковых и прах сокровенных надежд.
Замерла тишина на притворно-заснеженных крышах,
А земля безобидна, покорна на вид, хороша…
И душа этим маревом снежным потерянно дышит,
Задыхается в мареве снежном и тонет душа… 
И не вычерпать серого неба до синего донца;
Потаенною горечью мед обернулся, пьяня.
Нерожденные дети души - незажженные солнца,
Позабытые грезы летят, заметая меня…

СИНЕВА

Не захлебнуться бы, Боже, мне Твоим небом весенним!
Не расшибиться о чистое, звонко-стеклянное дно…
Синие крылья радости в детстве дарятся всем нам,
И о полетах солнечных всем позабыть не дано…
Что-то теснится в сердце, что-то лепечет жалостно,
Ниточка яркая тянется, да не добудешь клубка.
Вешнее дуновение, не растворяйся, пожалуйста!
Много ли нам отмерено! Повремени уж пока…
Тонкие льдинки сыплются, голос счастливый кружит,
Вьется и льнет к карнизам, как виноградная плеть.
Листья стремятся к солнцу, дождик тянется к лужам,
Каждой весною заново миру вокруг светлеть.
Я и не знаю, как вынести мне наваждение это,
Как из осколков ранящих горстку надежд собрать. 
А небо звенит, как полая ёмкость, полная света,
Солнечной грусти и радости, искренности и добра.

НАВАЖДЕНИЕ

Так странно светло вечерами стало.
Распутица, март - беда!
Весна проступает водою талой
В глубоких твоих следах.
И где бы ты ни был - откликнись, где ты? -
За этим хребтом, за тем,
Я знаю, повсюду вокруг приметы
Ее колдовских затей.
А значит, как прежде, бессильны стены.
Шепнув: "Пробудись! Живи!", 
Весна промелькнула размытой тенью
Давнишней твоей любви.
За влажным туманом, за дымкой синей -
Не нужно гадать мне, с кем -
Ты с нею, ее покоренный силой,
В безумной своей тоске.
И тягостным зреньем чужим, хоть режь, но
Я вижу вас с ней вдвоем:
Весна прорастает улыбкой нежной
На смуглом лице твоем.
А мне она ветер пошлет, ломая
Былинки, дожди, лучи…
И видно, мне снова не спать до мая
И слушать шаги в ночи.
Не то испытанье, не то расплата -
По дому чертить круги…
Что делать - я тоже была когда-то
Весной для совсем других. 

КАПЕЛЬ. ЛАЗАРЕВА СУББОТА

Пойте, лейтесь, звените
Над грязным земным сукном,
Солнца тонкие нити
В воздухе за окном!
Заложен мой слух недугом.
Ветер, шумнее вей
Над влажным весенним лугом
И между темных ветвей!
Осанна, весна, осанна:
Покоем сыта земля!
Дрожат лучи под касаньем
Разбуженного шмеля.
Горчинка в воздухе ярком -
От клейких зеленых крыл,
Где ивовый куст подарком
Почки уже раскрыл…
Осанна, весна, осанна!
Разбей наш дремотный плен!
Из душных шуб воскресаем,
Как из погребальных пелен.
И птиц ликованье просто,
И талый стекает лед.
Душа из мертвой коросты
Легкая восстает -
Петь, говорить и плакать
Капелью бойкой вдали…
И вдохновенна слякоть
Жирной, нагой земли.

***

Солнечным обрызганная блеском,
Тонкого прозрачнее стекла -
Синева апрельская над лесом
В изморози перистой легла.
Помнишь, как невыносимой былью
В утренней угадывалось мгле - 
Снежные сияющие крылья
Сложены и дремлют на земле?
Что за горе - гибельная доля,
Если словом выразить нельзя,
Как черно на белом-белом поле
Первые проталины сквозят, -
Чтоб по сердцу резанула фраза
Острой жутью, как сама зима!..
Да не хватит ни людского глаза,
Ни людского скудного ума.
Птичий хор высвистывает рьяно
В роще, что по грудь еще в снегах:
Вот весна придет плебейкой пьяной
На нетвердых, пляшущих ногах;
По сугробам царственно высоким
Лягут грязью дерзкие следы,
И хмельные затрезвонят соки
В деревах, и грянет гам воды…
Вот когда взахлеб писать стихи бы!
Песнь природы варварски проста.
Но исчезнет чистая стихия
Снежного просторного листа.
Шире, больше черная прореха
Раздается, слякотью дыша…
Бейся глуше, сердце-неумеха!
Горше плачь, бескрылая душа!

СИНЕЕ С ЗОЛОТОМ

- Синее с золотом сари царевна надела,
Словно наряд этот мог укрепить его силы.
Чудищ-ракшасов и черных уродливых дэвов
Острым лучом красота ее насмерть разила.
Радость ее была лучшим из лучших оружий:
Рядом любимый, чье сердце не знает измены!
В страхе бежали враги - изнутри и снаружи
Царственный гнев сотрясал ненавистные стены.
И никогда человек ни один еще не был
Благословенным, как Рама. И многим казалось:
Синее сари ее, словно синее небо,
Знаменем славы его над страной развевалось.
В день же, когда его радость иссякла и скрылась,
В день, когда в уши царя просочились наветы,
Синее сари, пылающий взмах его крыльев,
Пеплом рассыпалось, мир обесцветив навеки…
Что наша власть по сравнению с вечной любовью?
Что наша мощь - перед горечью вечной потери?
Что мы узрим, когда небо, склонясь к изголовью,
В вечную синь растворит нам узорные двери? -
Так говорил мне брамин, и душа моя крепла,
И на меня сквозь глазницы тщедушного тела -
Как затаившийся тигр, как огонь из-под пепла,
Пристально - мощная, яркая древность глядела.
Пусть наше небо иного полета и веры,
Тот же мне чудится проблеск в бессолнечной хмари:
Над задремавшим на севере городом серым  
Стелется взмах шелковистого синего сари.